Только счастливый конец!
«Разные люди бывают на свете: кузнецы, повара, доктора, школьники, аптекари, учителя, кучера, актёры, сторожа», — так начинается пьеса «Снежная королева». Мы добавим: «А ещё на свете бывают настоящие сказочники». Такой сказочник жил в нашей стране. Его звали Евгений Львович Шварц. Это он написал пьесу про Герду, Кая и настоящую дружбу. И много других сказок, по которым были поставлены замечательные спектакли и фильмы. Кто из нас не видел «Сказку о потерянном времени», «Золушку», «Обыкновенное чудо», «Марью-искусницу»? У Шварца было правило: в его сказках плохие герои или исправлялись, или исчезали — совсем, чтобы больше никому не мешать, а хорошие — обязательно становились счастливыми.
Когда Евгений Шварц был маленьким, он был очень стеснительным мальчиком. Он так всего стеснялся, что порой боялся купить билет на трамвай. Ещё он очень не любил первое и котлеты. Но зато любил конфеты и разные истории. И очень расстраивался, если история плохо заканчивалась. Взрослые иногда пользовались этим и грозили рассказать сказку с печальным концом, если мальчик не съест котлету. Однажды этот мальчик решил, что в его сказках (а он был уверен, что обязательно будет писателем) никогда не будет плохого конца. Ему казалось, что писать сказки — это легко. Но главное — в своих сказках он сам становился волшебником, и с помощью его волшебства добро всегда побеждало зло.
Евгений Шварц родился в Казани. У его родителей были серьёзные, важные профессии. Папа, Лев Борисович, был хирургом, мама, Мария Фёдоровна, помогала появиться на свет маленьким деткам. А ещё они были очень творческими людьми. Папа прекрасно играл на скрипке, мама была актрисой любительского театра. Столько шумного веселья, сколько было в доме Шварцев, в Казани, наверное, не было ни у кого. Из своего детства Женя особенно запомнил один эпизод. Однажды он приехал к родным в Рязань. Бабушка повела мальчика в храм на причастие. Позже Евгений Львович так вспоминал об этом: «Когда я принял причастие, то почувствовал то, чего никогда не переживал до сих пор. Я сказал бабушке, что причастие прошло по всем моим жилочкам, до самых ног. Она ответила, что так и полагается».
Шварцы часто переезжали из города в город и наконец осели в Майкопе. Здесь подросший Евгений учился в реальном училище. А потом родители отправили его в Москву, в университет. Они очень хотели, чтобы сын стал юристом. Но после трёх лет учёбы молодого человека призвали на военную службу. Шла Первая мировая война. В бою за Екатеринодар он получил сильнейшую контузию. Травма была настолько тяжёлой, что её последствия — дрожь в руках — не оставляли Евгения Львовича всю жизнь. К счастью, это не помешало ему поступить в труппу Ростовского театра. Молодые актёры поставили пьесу Николая Гумилёва и отправились покорять Петроград*. Вместо денег они взяли в столицу бидоны с подсолнечным маслом. Шёл 1921 год. В стране был голод, и масло было куда нужнее денег.
Чем только не занимался Евгений в Петрограде. Играл в театре, работал грузчиком и продавцом в книжном магазине, был литературным секретарём у Корнея Ивановича Чуковского.
И, конечно, писал. Правда, сначала под псевдонимом, потому что боялся, что его рассказы будут не интересны читателям. Но они понравились. На начинающего писателя обратил внимание Самуил Яковлевич Маршак. Он всячески поддерживал товарища и говорил Шварцу, что он должен писать книжку за книжкой и ни в коем случае не останавливаться. И Шварц писал всё: стихотворения, сказки, рассказы, пьесы — для взрослых и детей.
Когда началась Великая Отечественная война, Евгений Шварц
принял решение пойти на фронт. Но в военкомате увидели его дрожащие руки и сказали: «Не годен». Писатель остался в военном Ленинграде. Бесстрашно тушил «зажигалки» — бомбы, которые немцы сбрасывали на крыши города, и очень много писал. Когда Евгений Львович отправился в эвакуацию в Киров, то взял с собой самое ценное, что у него было, — пишущую машинку. Чтобы работать.
Воображение помогало писателю создавать не только добрых и обаятельных, но и зловещих, наводящих ужас персонажей. Шварц давал злу возможность показать, каким могущественным оно может быть, но сюжет всё равно развивался так, что плохие герои получали по заслугам, а в мире снова воцарялись справедливость и любовь. В статье «Высокое слово — писатель» Николай Чуковский (сын Корнея Ивановича Чуковского) писал, что пьесы Шварца «начинаются с блистательной демонстрации зла, глупости во всём их позоре и кончаются торжеством добра, ума и любви». Вот, например, пьеса «Тень». В этой истории рассказывается о необыкновенной стране, в которой живут красивые сказочные герои. Вот только все они обманывают друг друга и боятся говорить правду. В этой пьесе тень доброго учёного отделяется от своего хозяина, а затем предаёт и обманывает его — чтобы царствовать в стране сказок. Но и обман тени, и желание царствовать — всё это оказывается недолговечным. Тень снова становится тенью. А добро побеждает зло.
В последние годы писатель с семьёй часто жил на своей даче. Это был маленький, почти сказочный голубой домик. Весной дача напоминала крохотный райский уголок. Маленьким внyкам сказочника, Андрюше и Машеньке, очень нравилось уходить с дедyшкой далеко-далеко, на станцию, и смотреть вслед убегающим поездам.
После войны, когда страна ещё лежала в руинах и повсюду была разруха, Евгений Львович начал работать над сценарием к сказке «Золушка». В ней сказочный король произносит замечательные слова: «Связи связями, но надо же в конце концов и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: «А что вы можете предъявить? И никакие связи не помогут сделать ножку — маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым». Именно такое — справедливое — сердце было у замечательного писателя Евгения Львовича Шварца. Когда Евгений Львович понял, что его земной путь заканчивается, он попросил позвать к себе священника. Последнее причастие сказочник получил из рук священника Евгения Амбарцумова, сына священномученика Владимира Амбарцумова. Перед уходом в другой мир Шварц часто задумывался: зачем он жил на земле? в чём было его предназначение? Он ответил на эти вопросы своим же стихотворением:
Меня Господь благословил идти,
Брести велел, не думая о цели,
Он петь меня благословил в пути,
Чтоб спутники мои повеселели.